Чтобы помнили: блокада глазами ребенка

«Я жила в обычной семье: мама, папа, сестра. Мы жили в Ленинграде на Петроградской набережной. Мама работала на фабрике „1 МАЯ“ станочницей, а папа служил в армии, был снайпером, и еще в 1939 году ушел на Финскую войну. Он приходил пару раз на побывку до Великой Отечественной Войны.

Привычная жизнь изменилась в один миг. Люди вокруг стали обеспокоенными и напуганными. А потом начался настоящий ужас. Фашисты взяли город в блокадное кольцо. Постоянные бомбежки, казалось, что звуки выстрелов не смолкали ни на секунду. Сначала все прятались в бомбоубежище. Но мы были ещё маленькими, и иногда бомбежка заканчивалась еще до того, как мы добегали до бомбоубежища. Скоро мы вовсе перестали прятаться, просто от страха прижимались к стенам и друг к другу и ждали, когда все закончится.

Увеличенная фотография (JPG, 390 КБ)

В октябре 1941 года у нас в семье появилось прибавление — родилась еще одна сестренка. Забот нам прибавилось. Маме надо было работать, и забота о малышке легла на мои плечи. Когда мама задерживалась, и сестричка начинала плакать, я рассасывала маленький кусочек, полученного по талонам хлеба, заворачивала его в тряпочку и давала сосать малышке.

В Ленинграде на улице Фонтанка жила моя бабушка Анастасия, мамина мама, и мамин брат Михаил. Бабушка, чтобы сохранить нам жизнь, отдавала нам все свои пайки.

Зимой 1942 года фабрика, где работала мама, сгорела и мы переехали к бабушке на Фонтанку. Мама бралась за любую работу, лишь бы, что-нибудь заработать, а мы с сестрой присматривали за нашей младшенькой.

Очень быстро стала ощущаться нехватка еды. Талоны давали на месяц, каждый день на них можно было получить 125 грамм хлеба, лишь к концу зимы паек немного прибавили. Приходилось часами стоять в очереди. Бывало люди падали без сил. Но были и такие, которые прямо в очереди воровали талоны на хлеб. Хотя хлебом-то это было назвать сложно, но люди были рады и этому, не понятно из чего состоящему, но все-таки хлебу. Чтобы выжить, в пищу шло все, что хоть чуть походило на нее. Заваривали шиповник, хвою, луковую шелуху, а из столярного клея делали кисель. Суп варили из кожаного ремня.

Бабушка с самого начала отдавала нам все свои продукты. Когда мы к ней переехали, она уже была очень слаба и не вставала. Вскоре она умерла.

Не помню по какой причине, но дядю Мишу на фронт не взяли. Он остался в городе и работал снабженцем. Он приносил иногда мороженые капустные листья и очень редко малюсенькие кусочки сахара.

Но кушать все равно хотелось всегда. Однажды снаряд попал в сахарный завод, голодные и измученные люди шли и ели сладкую землю, пропитанную сахаром, и брали ее с собой, чтобы потом добавлять в еду.

Зима была очень холодной. В квартире стояла буржуйка, а труба через окно выводилась на улицу. Жгли все: книги, мебель, а когда жечь было нечего ходили собирали топливо по пустым квартирам.

Народ умирал от голода и холода. Хоронить было негде или просто не хватало сил, мертвых просто выносили на улицу, иногда во что-нибудь завернув. Весной, когда сошел снег, трупы на улицах были кругом. Казалось, весь город мертв. Сначала было очень страшно, но потом привыкли.

В декабре 1942 года нас эвакуировали. Мы переплывали через Ладогу, пробивая себе путь сквозь лед. Я не знаю, что было страшнее: переправляться или остаться в городе. Здесь негде было спрятаться, мы были как на ладони, а обстрелы продолжались. Каждый выстрел, казалось, был предназначен именно для нас. Даже когда все стихло, они эхом отдавались в моей голове.

Похоронка.

Мы эвакуировались в Костромскую область в деревню Власово, где жила моя вторая бабушка — папина мама. Здесь было чуть спокойнее, но голод был во всей стране. В деревне стало не так страшно, но ужас тех дней в блокаде останется моим вечным кошмаром».

Эта история моей бабушки Тереховой Галины Львовны, в девичестве Григорьевой, ей было всего 9 лет, когда началась война, и она больше года прожила в блокадном Ленинграде. Её сестры, став взрослее, вернулись в родной город, а бабушка навсегда запомнила все ужасы блокады и не смогла вернуться в Ленинград. Ее дядя не эвакуировался, но остался жив, и умер спустя годы после войны. Отца она больше никогда не видела. Мы пытались найти его могилу, но безрезультатно. В память о нем остались только фото и несколько его писем с фронта.

Терехова Галина Львовна

Медали

Мы часто говорим о войне, мы знаем что это страшно, но смотря в глаза бабушке, когда она вспоминает, я осознаю: нам не дано понять и каплю того ужаса, что пережил народ в одну из самых жестоких и страшных блокад в истории. А бабушка молится каждый день, чтобы нам никогда не пришлось этого пережить. Бабушке уже 84 года. Мы рады, что она еще с нами, но даже когда её не станет уже мы — её дети и внуки — будем помнить подвиг фронтовиков, блокадников, тружеников тыла и детей войны. Будем помнить сами и обязательно передадим бабушкины воспоминания своим детям и внукам. Этого забывать нельзя.

Кудряшова Светлана Сергеевна,

техник-геофизик ПФ «Костромагазгеофизика»

ООО «Газпром георесурс»