Мое детство: воспоминания о Великой Отечественной войне

Я родился на Украине в селе Борсуков, Черниговской области, Остёрского района в январе 1940 года, еще при мирной жизни, так что, когда началась война, мне было 1,5 года, а старшему брату — 3 года. На фотографии изображен папа перед тем, как он ушел на фронт. Я — на руках у мамы, у отца на руках — старший брат. Что я мог помнить в таком возрасте? В основном, рассказы бабушки и мамы, которые меня воспитывали. Эти рассказы и составляют мои воспоминания о военном детстве.

На фотографии изображен папа перед тем, как он ушел на фронт. Я — на руках у мамы, у отца на руках — старший брат.

По рассказу бабушки, когда немцы были уже близко, мама решила меня окрестить. Крестины проходили в доме соседей. Когда поп собирался отрезать мне волосы, я выхватил у него ножницы и куда-то отбросил их. А поп сказал: “всё равно не будешь коммунистом”.

Прятались мы вместе с другими сельчанами от налетов авиации и когда в селе уже шли бои в соседнем лесу. Я любил побегать, меня трудно было удержать, и маме не всегда это удавалось. Я бегал, кричал, и все соседи старались держаться от нас дальше. Мы (я, мама, бабушка и брат) оставались в лесу одни.

Уже после войны я долго не мог понять, почему в нашем селе шли такие ожесточённые бои. Бабушка рассказывала, где лежали убитые, и как много их было. Возле дома, в котором мы жили когда не было боёв, все деревья были побиты осколками. Только после прочтения книги Бабаяна я понял, что бои шли за реку Десна. Она находится недалеко от нашего села и была важным рубежом, который оборонялся при наступлении немцев.

При немецкой власти в дом иногда приходили вооружённые люди (1–3чел.), представлялись партизанами и просили чего-нибудь из съестного или одежды. Обычно, руководство в свои руки брала бабушка и говорила: “ берите чего хотите”. Они не брали ничего, ничего подходящего для них не было. Однажды мама ночью, чтобы никто не знал, гнала самогонку из картошки. Она хотела обменять ее на базаре на соль, так как ее у нас совсем не осталось, но не успела. На другую ночь пришли партизаны и прямо спросили самогонку. Пришлось отдать, но мама рассказала, что хотела обменять ее на соль, купить которую было не на что. На следующую ночь партизаны принесли полмешка соли.

Нас часто посещал дедушка — отец мамы, чтобы справиться как у нее дела. Однажды немец заметил дедушку и что-то скомандовал, дедушка побежал к себе домой, немец — за ним. Дедушка спрятался под домом за корзину с песком, в которую обычно несушки откладывали яйца. Немец дал очередь из автомата под дом и ушёл. Дедушка, убедившись, что немца нет, вылез из-под дома и вытряхнул из корзины песок с пулями. Так, по рассказам дедушки, его спасла корзина с песком.

Во время наступления Красной Армии я уже был старше и кое-что помню. Тогда фронт уже двигался на запад, ночью уцелевшие дома нашего село часто использовались советскими солдатами для ночлега. В наш дом поселялось 1–2 человека, своё оружие они складывали в углу комнаты, а утром я использовал это оружие как игрушки.

Во время боев мы прятались в соседском кирпичном погребе. Когда шла бомбёжка, при каждом взрыве дверь погреба открывалась, и я любил кататься на двери, держась за ручку. Однажды я не выдержал и выбежал на улицу, мать побежала за мной, а самолёты низко летали, чьи — не знаю. Когда мама меня догнала и схватила, мы спрятались в какой-то яме. Мама сказала, что она видела лица пилотов.

В погребе было много матрасов. Меня удивляло, что на одних ложились девушки, другими бабушки их накрывали и сами садились сверху. Уже позже я понял, почему бабушки садились сверху девушек на матрасы: боялись всех солдат. В соседнем доме, по рассказам, солдаты что-то распивали и пьяные могли прийти в погреб и посмотреть, что там делается.

После прошедших боев на улицах и в округе осталось много чего интересного для мальчишки, и я притаскивал домой всё, что находил: противогазы, ружья, неразорвавшиеся гранаты, чем очень пугал маму и бабушку. Наказывая, мне грозили папой, говорили: “вот приедет батько, он тебе покажет”. Я не знал что такое «батько» и спросил: “а якый цэ батько, чи як палка, чи як сокира”. Уже в 1945, когда пришёл с фронта наш сосед, я понял какой мой папа. Папа вернулся с фронта в 1946 году, приехал из Порт-Артура. Я уже умел читать и прочитал названия всех медалей у папы на груди. Папа всю войну служил в полковой разведке, и ему очень повезло на войне — он остался жив, только несколько легких ранений, а его родной брат Антон погиб под Сухиничами.

Я окончил школу, Киевский геологоразведочный техникум (КГРТ), Московский геологоразведочный институт (МГРИ), служил в рядах Советской армии, работал в Министерстве геологии, Миннефтепроме, “Газпроме”.

Увеличенная фотография (JPG, 134 КБ)

А поп оказался не прав, я стал коммунистом.

Бывший главный метролог “Газпромгеофизика”, ныне пенсионер,

Валерий Кравченко